ТанелорнБиблиотекаПереводы стихов ▶ Император Глаукома (из Хроник Хоукмуна)

Император Глаукома (из романа "Чёрный Камень", 1967)
Хроники Хоукмуна

The Emperor Glaucoma
passed the formal
guardsmen at the far arcade
and entered the bazaar
where the ornamental
remnants of the last war,
Knights Templar
and the Ottoman,
hosts of Alcazar
and mighty Khan,
lay in the shade
of temple palms
and called for alms.
But the Emperor Glaucoma
passed the lazar
undismayed
while pipes and tabor
played
in honor
of the Emperor's parade.

The regatta
in the harbor
set off a cannonade
when the Emperor
displayed
stigmata
to the Vatican Ambassador

who made
gifts of alabaster,
Damascus-blade,
and Paris plaster
from the tomb
of Zoroaster
where the nightshade
and the oleaster
bloom.

The poet laureate in laurel
and orange brocade
chased with topaz
and opal
and lucent jade,
fragrant of pomander,
redolent to myrrh
and lavender,
the treasure
of Samarcand and Thrace,
fell prostrate
in the marketplace,

insensate,
and while choral
anthems told
his glory,
the Emperor,
majestical,
in slippers of gold
and ivory,
upon him trod
and throngs applaud
the mortal god.

From windows and towers
gaily arrayed
with garlands of flowers
and fresh bouquets
the children sprayed
showers
of meadow-rue
roses and nosegays
of hyacinth into
the crossways
where Glaucoma passed.
Down to the causeways
from steeples and parapets
children threw
violets,
plum blossoms, lilies
and peonies,
and, last,
themselves
when Glaucoma passed.

The moon
shone dim,
the hot sun swayed
and still delayed
the noon,
the stars bestrewn
with seraphim
upraised
a hymn,
for soon
the Emperor
would stand before the sacred ruin
sublime
and lay his hand upon that door
unknown to time
that he alone
of mortal man may countermand.

Glaucoma passed
with eyes downcast
the grave ancestral portal
inlaid with precious stone
and pearl and bone
and ruby. He passed
the portal and the colonnade while trombone
sounds and trumpets blast
and earth trembles
and above
a host assembles
and the scent of ambergris is
burning in the air.

Now the Emperor releases
a snow-white dove!
O, a dove
as fair
as peace is,
so rare
that love increases
everywhere.

The Emperor released
that snow-white dove
and it flew
till none could sight
it, flew through the bright
air, flew through fire,
flew still higher,
still flew higher,
right
into the sun
to die for
the Emperor Glaucoma

 

перевод В. Бердника, 1992

Император Глаукома
Миновал безмолвных стражей,
Что застыли вдоль аркады,
И спустился в гул базара.
Там в тиши храмовых пальм
Властелины Альказара
И великий Оттоман,
Рыцари Святого Храма
И могущественный хан, —
В ожидании решения
Горькой участи своей
Опускались на колени
И просили снисхождения,
И протягивали руки.
Но ни отклика, ни взгляда
Не дождались от монарха
Побежденные владыки
Завоёванных им стран...

Он послу из Ватикана
Демонстрировал стигматы,
А из бухты доносились
Орудийные раскаты,
Извещая всех на свете
Об открытии регаты.
В честь великого монарха...

И вручал посол дары
(Среди них — булат дамасский,
Амфора из алебастра,
Драгоценная лепнина
Из гробницы Зороастра,
Где вокруг цветёт маслина
И чернеет спелый тёрн).

А один царедворец —
Молодой стихотворец, —
Судьбою лелеем,
Умащен елеем,
В лавровом венке
И с лютней в руке,
В рубинах, алмазах,
Опалах, топазах,
В парче златотканой,
С улыбкой жеманной...
Без чувств распростерся
Среди мостовой.
Гудели тромбоны,
Им вторил гобой.
Под звуки осанны
В сей миг император
По телу прошествовал
В туфлях из злата.
Не дрогнула смертного бога стопа,
Вокруг восхищенно ревела толпа...

В этот день великий город
Был гирляндами украшен
А из окон,
Острых башен,
Дети розы рассыпали,
Гиацинты и пионы.
На мощёные дорожки
Вниз со шпилей, с парапетов
Градом падали букеты
Жёлтых лилий
И фиалок.
И нередко
В упоении
Человек бросался с крыши
Пред идущим
Глаукомой...

Зажглась звезда,
Взошла луна,
И гимн пробудил
Серафимов
От сна.
Но солнце, чей жар не угас,
Зари отдаляло час.
Был близок тот миг,
Когда царь владык
Достигнет священных руин,
Не зная, что он один
Вправе обряд отменить,
Прервав вековую нить...

Он прошёл через портал,
Колоннаду миновал.
Звёзды в небе загорались,
Без конца тромбон играл,
Храм дрожал, и
Запах амбры
В жарком воздухе витал...

И вот император
Голубя ввысь отпускает.
О голубь,
Белый как снег,
Ты прекрасен,
Как белый свет,
И вряд ли ещё в целом мире
Найдётся птица такая...

Белоснежного голубя
Он отпустил на волю,
И тот помчался стрелою,
И взмыл над крышей,
Летел всё выше,
Всё выше и выше,
В воздухе тая,
С ветром играя,
Солнцу навстречу,
Над облаками,
В самое пламя,
Чтобы погибнуть
В честь Глаукомы.

перевод А. Иванова, 1992

Пройдя мимо стражников,
Стоящих у дальней арки,
Сам император Глао ступил на базар,
Где рыцари Башен, Пустынь Востока
Гости А’лькапры — Могучего Хана
Лежали в тени и пили вино
Давно.
Пройдя мимо них не глядя,
Не думая о фанфарах
И трубах, ревевших громко...

Флот в гавани и канонада...
И император сам пришел к послу
И принял он его после парада...

И подарил безделушки
Из алебастра...
И меч негнущийся
Дамасский,
Плиту Парижскую
С надгробья,
Из заратустровой
Гробницы,
Где так прекрасны
Цветники.

...Один из придворных поэтов.
Читал он о Глао стихи
Как камни:
Топазы, опалы, нефрит,
Красивый, не лживый
И пахнущий миррой,
Прекрасный и нежный
Самшит.

Звучали хоралы и гимны
Во славу великого Глао.
А Глао наш величаво
Шагал, окружённый славой...
И на дорогу падали
Цветы бессмертному богу.

Из окон башен
Свисали гирлянды
Цветов и качались.
А дети бросали
Букеты азалий
И розы, левкои
И гиацинты...
Летели по небу
Над лабиринтом
Где шёл Император

Луна поднялась,
Но солнце светило.
Весь день задержался...
А где-то на небе
Архангелы пели,
И звёзды сверкали —
Идёт Император!
Возложит он руку,
Средь звёзд дверь откроет,
Ведь он среди смертных
Один в бога блеске.

Вот Император прошел,
Опустив глаза,
Мимо могилы предков,
А на глазах — слеза.
Где жемчуга и слоновая кость
Прошёл порталы,
Сквозь грохот тромбонов, где воздух дрожит
Он шёл устало.
И запах роз заполнил воздух...

Освободил Император
Белоснежного голубя,
И улетел тот,
Вырвавшись из темницы...

Он летел над крышами
Сквозь огонь всё выше
Прямо к солнцу,
Прямо к смерти...

 

перевод "Осирис", 1993

Император Глаукома
прошёл стражу
в форме
у дальней арки
и вошёл на базар,
где,
как остатки
от прежней войны,
Рыцари Башни
и Оттомана,
Гости Алькадра,
Могучий Хан
лежали
в тени
давно
и пили вино,
но
Император Глаукома
прошёл
этот строй,
не думая
о фанфарах, наградах
в честь
Императорского парада.

Регата
в гавани,
канонада,
когда Император
после парада
выслушал
Римского оратора...

...который сделал
подарки
яркие
из алебастра,
и меч Дамасский,
и парижскую
пасту
из гробницы
Зороастра,
где прекрасны
фиалки
и астры.

Поэт-лауреат
подряд
камни собирал,
топазы,
опал
и прекрасный нефрит,
и упал,
красивый,
нелживый,
пахнущий миррой,
собрал
сокровища
Самаркандских царей
и на базаре
упал.

Но
за хоралом хорал
звучал,
и гимн славил
Императора,
а он
величаво,
с великою славой
дошёл
до него.
И на дорогу
падали цветы
бессмертному
Богу.

Из окон и башен
свисали,
плясали
гирлянды цветов
и букетов
азалий,
и дети кидали,
ведь было лето,
розы,
левкои
и гиацинты,
летели балетом
по тем лабиринтам,
где шёл
Глаукома,
и с парапетов,
ступенек
и лестниц,
как песни,
дети кидали
фиалки и розы,
пионы и лилии,
и сами кидались,
с радостью вылились,
когда
проходил Глаукома.

Луна
чуть сияла,
и солнце
качалось,
и день задержало,
а где-то
на небе
пел гимн
Серафим.
И звёзды сверкали,
ведь скоро
придёт
сам Император,
возложит
руку на дверь
в руинах
средь звёзд.
Ведь один он,
как мир,
из смертных
достойный её командир.

Глаукома прошёл,
опустив глаза,
могилу предков
в драгоценных камнях
и жемчугах,
и слоновой кости,
в рубинах.
Прошёл
колоннаду,
портал
сквозь грохот
тромбонов,
и воздух дрожал.
Дрожала земля,
когда
он прошёл,
и розовый запах стоял.

Освободил Император
белоснежного
голубя.
О голубь,
прекрасный, как мир,
и редкий
такой,
что любовь
расцветает
повсюду.

Освободил Император
белоснежного
этого
голубя,
и он улетел,
и скрылся из виду.
Летел он
сквозь воздух,
над крышами
летел,
сквозь огонь,
всё выше
и выше,
прямо к солнцу,
чтобы умереть
за Императора Глаукому.

перевод М. Донского в издании "ЭКСМО", 2002

Строго говоря, этот "перевод" не является переводом баллады "Император Глаукома". Это - стихотворение Франсиско Кеведо "Порицание лести", которое издательство "ЭКСМО" по неизвестной причине вставило в последнем издании "Чёрного Камня" (вышедшего под странным названием "Кристалл, несущий смерть") вместо полагающегося по сюжету "Глаукомы". Однако в качестве занятного казуса мы приводим и это в высшей степени замечательное произведение...

Чтоб воспеть улыбку милой —
Жемчуг песнопевцу нужен:
Как же он прославит зубки,
Не упомянув жемчужин?

Ну, а коренные зубы
Не в пример передним — нищи,
Хоть на них лежит забота
Пережёвыванья пищи.

В мадригалах и сонетах
Непременнейшие гости
Перламутровые ушки,
Носики слоновой кости.

Что же провинились локти,
Что о них молчат поэты?
Челюсти, виски и скулы
Тоже вовсе не воспеты.

В виршах множество сравнений
Для слезинок вы найдёте,
Но не сыщете ни слова
О слюне и о мокроте.

Если дева плачет — бисер
И роса идут тут в дело,
Ну, а что мне надо вспомнить,
Если милая вспотела?

Кудри — золото; но если,
Веря стихотворной справке,
Локон я подам меняле,
Выгонят меня из лавки.

Были женщины из мяса
И костей, теперь поэты
Видят розы в них и маки,
Лилии и первоцветы.

Эх, зеленщики-поэты!
Не грешно вам, пустосвятам
В ваших виршах травянистых
Женщин приравнять к салатам?

Если ты не шмель, не шершень —
Губы слаще, чем гвоздика,
А с кораллом лобызаться
Попросту смешно и дико.

Очи зарятся на деньги,
А уста подарков просят,
И, однако, виршеплёты
Без конца их превозносят.

А ведь есть тихони-бедра,
Бессеребреницы-ляжки,
Коим не присуща зависть
И спесивые замашки.

Вот кому за бескорыстье
Посвящать должны поэты
Оды, стансы и канцоны,
И романсы, и сонеты.

А рубинам ненасытным
И сапфирам завидущим
Лишь презренье вместо гимнов
Пусть достанется в грядущем.

Алчные уста, о коих
Приторный несете вздор вы,
Называть бы надлежало
Устьями бездонной прорвы.

Глазки, в коих блещет жадность,
Это — язва моровая,
Зубки, рвущие добычу, —
Хищная воронья стая.

Разорительны прически,
Так что волосы — бог с ними —
Даже чёрные, как сажа,
Могут зваться золотыми.

Знай: слагая гимны зубкам,
Не вкусишь кончины мирной:
Тощей стервой поперхнёшься
Или будешь съеден жирной.

 

перевод Алого Лучника, 2006 (ЕП)

Император Глаукома
оглядел с моста
мрачных стражей вдоль аркад
и вышел на базар,
где жаркий день настиг
поверженных владык:
рыцари Креста,
мудрый Оттоман,
Абиссинский царь
и великий хан
сидят
с протянутой рукой
у храма над рекой.
К их молитвам Император
оставался глух:
пленили
слух
тромбоны,
что трубили
в честь Имперского парада.

В час регаты
канонада
над рекой гремела страстно.
Глаукома-Император
демонстрировал
стигматы
Ватиканскому послу.

Взял он
шар из алебастра,
меч Дамасский,
камень красный
из гробницы
Зороастра,
где паслён
и в цвет зарницы
клён.

А поэт придворный в лаврах
и оранжевой парче,
весь в топазах,
и сапфирах,
и сияющих алмазах,
с головою погружённый
в запах мирра
и лаванды,
в бриллиантах
Самарканда,
распростёрся
пред владыкой,

пал, осанною
сражённый,
хору вторя
непрестанно.
Вмиг на тело
непреклонно
златой стопой
и тростью белой
ступил
самовлюблённо
смертный бог!

С ажурных балконов
весёлой метелью
гирлянды бутонов
и ярких цветов
из детских ладоней
летели:
разноцветные букеты —
гладиолусы, и розы,
и пионы,
и мимозы
пред идущим Глаукомой.
С парапетов
с крыш, со шпилей
дети вниз
венки бросали
маков, лилий
и фиалок, —
и порой
бросались сами
с крыш под ноги Глаукомы.

Луна
взошла,
но тишина
огнём в ночи
полна,
и звёзд лучи,
как серафим,
возносят
гимн.
Вот-вот
Император
достигнет священных руин
величаво,
коснувшись замка на двери,
которую вправе
один
только он отворить.

Он бродил
с лицом печальным
сквозь старинные порталы,
средь колонн, зеркал хрустальных,
бриллиантов, и опалов,
и рубинов. Он ходил
там, где наполнялись залы
звоном дальним,
тихим пеньем,
где смешались
ароматы
прелых трав, листвы осенней
с дымом жертвенных костров.

Выпускает Император
птицу белую, как снег!
Голубь
бел,
как белый
свет.
Голубь,
тебе равных нет!

Император выпускал
голубя белей, чем снег.
Тот взлетал
и до небес
мчался — в облаках исчез,
позади оставив крыши,
выше крыши,
неба выше, —
прямо
к солнцу,
чтоб погибнуть
в честь владыки Глаукомы!

перевод ozes, 2007

Император Глаукома
прошёл мимо
стражи под дальней аркадой
и вошёл на базар
где живописные
останки последней войны,
рыцари Храма
и турки,
хозяева Альказара,
и могущественный хан,
лежали в тени
храмовых пальм
и просили подаянья.
Но император Глаукома
прошёл лепрозорий,
не ужаснувшись,
пока трубы и барабаны
играли
в честь
императорского парада.

Регата
в гавани
открыла каннонаду
когда Император
продемонстрировал
стигмату
Ватиканскому послу

который вручил
дары из алебастра,
Дамасской стали
и Парижского гипса
с гробницы
Зороастра,
где тень ночная
и дикая маслина
цветет.

Поэт-лауреат
в лавровой и оранжевой парче
украшенной топазом и опалом
и яркой яшмой,
запах благовоний,
напоминающий о мирре и лаванде,
сокровищах
Самарканда и Тризы,
пал ниц
на рыночной площади

без чувств,
и пока хор
церковный пел
ему славу,
Император,
великолепный,
в сандалиях из золота
и слоновой кости,
через него переступил
и толпы апплодировали
смертному богу.

Из окон и башен
празднично украшенных
гирляндами цветов
и свежими букетами
дети рассыпали
потоки
луговых
роз и букетики
гиацинтов
на перекрестки
где Глаукома проходил.
Вниз на мостовые
с колоколен и парапетов
дети бросали
сирень,
цветы сливы, лилии
и пионы,
и, наконец, себя
когда Глаукома проходил.

Луна
светилась тускло,
жаркое солнце дрожало
и все откладывало
полдень,
звезды осыпанные
серафимами
воспели
гимн,
ибо скоро
Император
встанет перед священными руинами
возвысившийся
и руку возложит на ту дверь
неведомую времени
что он один
из смертных способен отворить.

Глаукома прошел, опустив глаза,
скорбный древний портал
украшенный драгоценным камнем
и жемчугом
и костью
и рубином.
Он прошел
портал и колоннаду
пока барабаны
звучали
и трубы
гремели
и земля трепетала
и в небе
сонм собирался
и аромат амбры
плыл в воздухе.

И вот Император выпускает
белоснежного голубя!
О, голубь
так прекрасен
как мир,
так превосходен
что любовь возрастает
повсюду.

Император выпустил
того белоснежного голубя
и он полетел
пока не пропал из виду
летел сквозь прозрачный
воздух, летел сквозь огонь
летел все выше
все летел выше
прямо
в солнце
чтобы умереть за
императора Глаукому.

Последнее обновление 21.12.2007 Мара


Сайт создан в системе uCoz