Мэй Минстрелл

Визит

Я подъехал к его дому рано утром. На обочинах ещё суетились поливальщики; и нищие — то есть, прошу прощения, уличные художники — рисовали цветным мелом на тротуарах... солнце понемногу начинало пригревать, но асфальт ещё не был таким раскалённым, как он станет потом, ближе к полудню (что поделать — лето!). Лондон понемногу просыпался, возвращаясь после краткого ночного отдыха к обычной своей деловой жизни.

А вот я никак не мог вернуться к прежнему распорядку... хотя и думал сперва, что это будет легко. Да, — мне ещё предстоит здесь осваиваться, и само возвращение моё оказалось не таким простым, как я думал там, в другом мире... (да полно, был ли тот мир?! Не видение ли это?)

Собственно, если бы не эта странная раздвоенность, преследовавшая меня всё время (я дома — и в то же время как будто нет... я — это я, и в то же время всё-таки кто-то другой...), вряд ли бы я поехал к нему. Но что сделано, то сделано, и это, наверное, к лучшему.

Авто я припарковал во дворе. Кстати, двор был вполне ухоженный (а уж этого я не ожидал от такой хиппующей личности, как Майкл! Правда, я его плохо знал... так, пересекались раза два на богемных тусовках...

Странное сочетание — «богемная тусовка», если так подумать. Тусуются обычно панки... ну, хиппи там, действительно... но уж всяко не такие, как я. Впрочем, обеспечен я примерно так же, как эти самые панки-хиппи-люмпенята: едва-едва хватает на кусок хлеба. Правда, с маслом всё-таки... но ничего более. А что делать? Моя мазня вряд ли будет прилично продаваться — какой из меня Пикассо!).

В общем-то, меня не покидал страх, что, если я выговорюсь перед ним, полностью открыв душу, то голоса покинут меня — а я в последнее время начал понимать, что вовсе этого не хочу; и жена моя (вы знаете, кто она такая на самом деле... если только читали мой рассказ «Возвращение в Лондон»)... так вот, она тоже со мной согласна.

Там, в Драакенхайме, я думал, что голоса умолкли навсегда — и в тот миг это воистину казалось избавлением... Да, иллюзии — это, конечно, такая вещь, с которой в упор не хочется расставаться; но — увы — приходится всё же, как ни крути...

Итак, я прошёл по аккуратному дворику, минуя симпатичную круглую клумбу, где росли пионы, и оказался у самого дома. Толкнув дверь, я вошёл в полутёмный коридор (Муркок экономит на освещении? Хм... Впрочем, он всегда был отчасти романтичен — возможно, отсюда и любовь к полумраку?).

Из кухни высунулась Линда Стил — в жёлтом фартучке, руки до локтей покрыты мыльной пеной (сама посуду моет? значит, и служанку они не держат... Ну что ж. Свой резон и в этом есть). Она улыбнулась мне, быстро ткнула пальцем куда-то влево, и тут же исчезла в своей кухне.

Я пошёл по коридору в том направлении, что она указала, и вскоре я уже был перед дверью кабинета. Прислушался — нет, ни звука (спит он, что ли?). Но всё же я постучал.

— Да-да, — отозвался гулкий бас. — Джон, вы?

— Я, Майк.

— Прошу ко мне.

И я вошёл... О Матерь Божия! Что я увидел... Это просто невозможно выразить словами.

Начать с того, что в кабинете стоял дым коромыслом. В самом прямом значении этого слова. Люди и нелюди, которые сидели, стояли и лежали по всему этому (довольно маленькому, кстати) помещению, безбожно злоупотребляли трубочным (и не только!) табаком. Я узнал среди них Бастейбла (он был с трубкой), Сеттона Бегга (этот затягивался гаванской сигарой), ещё кто-то держал в тонких бледных пальцах — наркоман, что ли?! — «аппмановскую» (и я, кажется, знаю, кто это был... хотя, как вы, наверно, помните, «Дейкер не курил сигар, он и в сортах-то их не разбирался»)... У окна стояли два высоких альбиноса, оба одеты вполне по-современному — строгие чёрные костюмы, зеркальные солнечные очки, и оба они были к тому же в цилиндрах (это в доме-то!). Один курил русские папиросы «Зенит» (вот уж не думал, что они в ходу среди просвещённых европейцев), другого я, кажется, верно опознал как графа Рудольфа Зодиака.

За столом сидел сам Муркок. Красивая смуглая женщина в чём-то типа кимоно (Уна, что ли?) подала ему кружку, над которой поднимался тёплый пар (чай? отвары травяные?..), и села на корточки сбоку от стола.

Я подошёл ближе. Мы поздоровались — он пожал мне руку.

— Добрый день, Джон.

— Рад вас видеть, Майки, — сказал я.

Он усмехнулся в густую бороду:

— Ну, рассказывайте... Как вы? Уже пришли в себя по возвращении?

— Да, — отвечал я (не зная, где мне сесть в этой битком набитой народом комнате, я примостился на краешке стола. Муркок не возражал). — И, знаете, у меня опять начались эти голоса... Зов прошлых жизней, о котором я уже рассказывал...

— Я так и думал, — вновь усмехнулся Муркок, — иначе бы вы не пришли, верно?

— Жена, — (я избегал называть её по имени), — говорит, что это как раз таки хорошо... Что я должен их слышать, иначе здесь, в Лондоне, совсем загнусь с тоски. И, знаете, Майки, я ей начинаю верить... Кисти, краски, полотна — всё это, конечно, замечательно... только вот нельзя одним этим жить. Меня в последнее время начинает тянуть к чему-то большему...

— К ручке и бумаге? — понимающе сказал он. — А, вы удивлены? Думали, я давно уже не пользуюсь этими старыми средствами выразить себя?.. Нет, Джон. Я, конечно, предпочитаю клавиатуру и монитор... если набело. А если начерно, то... я вас вполне понимаю.

— Это и хорошо, — сказал я. — Значит, вам будет проще разбирать мои каракули...

— А вы что-то принесли, да?

— Вот оно всё, — я похлопал кожаный бок своего портфеля, — при мне... Omnia mea mecum porto.

— Прекрасно. Значит... я могу рассчитывать на ваше согласие?

— Да, Майкл. Можете смело публиковать мои записи под вашим именем... и можете смело менять там всё, что сочтёте нужным.

— Хорошо, — сказал он. — Извините, я отлучусь ненадолго... мне надо переговорить с женой...

— Да, конечно.

Он вышел. Я остался в компании этих весьма странных личностей, которые, похоже, не обращали на меня никакого внимания... все, за исключением молодого человека в пышном костюме, напоминавшем экзотический цветок. Кто это был — Карнелиан или Вертер — не знаю... только вот он всё время на меня пристально смотрел.

— Поздравляю вас, сударь, — сказал он наконец. — Вы попались! Теперь вы — один из нас...

— То есть? — удивлённо спросил я. — Что вы имеете в виду?

— Пьесу «Шесть персонажей в поисках автора» читали?

— Н-не помню, а что?

— Да то, что вы теперь — такой же точно персонаж, как и все мы, здесь собравшиеся...

— Это плохо?

— Это ни плохо, ни хорошо, — меланхолически сказал Зодиак. — Это просто свершившийся факт. Но если Майклу это, в общем, вполне нравится, то мы... Ну, скажем так: не все из нас довольны...

Я вздохнул.

— Господа, мне всё равно деваться некуда...

— А нам что, есть куда? — хмыкнул он. — Радуйтесь, что вам это ещё дёшево обошлось... вон, этот, который с Края Времени, до сих пор дорогу домой найти не может... Уна тоже заплутала — сколько ни ходит по Лунным Дорогам, всё сюда возвращается...

— Приют комедиантов, — сказал юноша с Края Времени. — Вот что такое этот дом.

Какое-то время все молчали, погружённые в раздумья... А потом пришёл Муркок, и потекли обычные светские разговоры ни о чём... Мне уже начинала нравиться и сама эта компания, и атмосфера, в которой они вели свой table-talk, и этот густой, сизый дым, до сих пор стоявший в комнате... Вот она — тусовка настоящая... не чета нашим, богемным. Вот она, вероятно — жизнь, которой мне как раз и недоставало...

«Выше нос, Дейкер, — подумал я. — Всё только начинается...».

Текст размещён с разрешения автора.

Наверх