Мэлис

Песнь о Буревестнике

Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем, на внушительном утёсе, зорко вдаль взирает Корум, теребя плаща застежку.

— Чайки стонут перед бурей, — размышляет он устало, — что за глупая скотина, в самом деле, эти чайки.

Ситуация и вправду далека от совершенства. Хоукмун исчез внезапно в неизвестном направленьи. Эрикозе смылся в Тени подстригать кусты катаной. Ульрик пишет мемуары про охоту за Граалем и свободною рукою у жены за ухом чешет. Но не в этом вся проблема — есть и кое-что похуже. Гнусно вновь переведенный Элрик кассу собирает — поговаривают даже, что в кино сниматься будет. Дав Синоптику на лапу, Элрик страшные прогнозы всё равно огреб большою и порядочною кучей:

— Буря! Скоро грянет буря!

— Ни фига, — решает Ягрин, — у тебя, дружок, не выйдет. Даже и не надрывайся, полудурок красноглазый. Ариох большие силы даст на сей раз мне, зараза! Боги Хаоса со мною... а с тобой — лишь куча хлама!

Только Элриковы вопли нарушают всю картину — он орёт, слюною брызжа, словно в громкоговоритель:

— Буря! Скоро грянет буря!

Гордо реет бригантина, черной молнии подобна (идиотское сравненье, но ведь есть такой эпитет!!!). Тут, пожалуй, кстати вспомнить, что гагарам не доступно понимать простые вещи. Например, как бледный Элрик гордо реет между морем и пространством, где летают облака и, собираясь, тучи делают густыми. Он же реет очень просто, потому что злобный Ягрин привязал его на мачту бригантины с парусами, где висит теперь, болтаясь... То есть в смысле, — гордо реет, — всем известный белокожий красноглазый император. Он болтается на рее штормовым предупрежденьем, только всё равно, паскудник, возглашать не прекращает. Пуарай, хрипя с похмелья, голубым своим кристаллом отгоняет безуспешно толстых чёртиков зелёных. Лишь весёлые акулы раскрывают дружно пасти, слыша Элриковы вопли:

— Буря! Скоро грянет буря!

Но недолго бедолаге сотрясать прозрачный воздух и рубиново глазами зыркать на кипучий Хаос. У писателя Муркока уж давно созрел коварный план о гибели геройской собственного персонажа. И никто о нём не вспомнит до конца десятой книги, разве что писатель Пешков под известным псевдонимом наклепает на досуге удалой речитативчик под названьем «Буревестник».

Потому спокоен Корум — безучастно он взирает на Эрорн и на мабденов... и на Элрикову рожу. Пусть потешится товарищ, мыслит Корум отрешённо, потому как очень скоро в самом деле грянет буря...

Текст размещён с разрешения автора.

Наверх