Танелорн ▶ Рассказы издалека ▶ Игры ▶ "Край Времени: Отчёт с игры" Алый Лучник, Мара
Алый Лучник, Мара
КРАЙ ВРЕМЕНИ: Отчёт с игры
 |
Павильонная ролевая игра (кабинетка)
Место есть в этом замке
На Краю Времени
Для нас.
(гр. «Эпидемия»)
 |
 |
|
|
|
 |
|
|
Мир Накануне. Всё возможно и перепробовано. Всё можно, и ничего за это не будет. Вечная скука и постоянный поиск развлечений. За последние несколько тысяч лет все «зарасчёсывали» друг друга настолько, что одни постоянно экспериментируют с новыми и невероятными «причёсками», а другие первых уже и видеть не могут, предпочитая развлечения другого рода: исследования давно забытых времён, мрачные стихи на тему неведомой здесь смерти, создание новых чудес техники, воплощение в жизнь своих безумных снов.
Действующие лица. Разрешите представить:
|
|
|
 |
 |
|
|
|
|
|
|
 |
 |
|
|
|
|
|
|
 |
 |
|
|
|
Вот и всё человечество. Ах да, есть ещё два гостя, но о них — чуть позже...
Лорд Джеггед и профессор Морфейл возлежат на диванчике. Они заняты научной дискуссией: все или не все путешественники во времени подвержены эффекту Морфейла? Джеггед уверяет, что не все. Дабы продемонстрировать, что он думает о таких бездоказательных гипотезах, Браннарт неторопливо причёсывает Джеггеда...
Железная Орхидея тянет руку к бутылке с вином.
— Эй, Железная, — окликает её Джеггед, — женщинам нельзя пить так много!
— Ну что тебе стоит, мама, — подсказывает Джерек. — Превратись в мужика.
Орхидея превращается в мужчину, выпивает и снова становится женщиной.
...затем все шестеро краевременцев отправляются в 19-й век. Покурить...
Никто и не заметил, как и когда за ними увязалось странное существо: девушка из Викторианской Англии. Не заметила это и она сама. Помнит только, что какая-то тень появилась среди ночи в её спальне и тут же исчезла, а потом она оказалась в этом странном мире.
Итак, позвольте представить:
|
|
 |
|
|
— Ах, что за дивное создание? Это Вы его сотворили?.. Как, оно настояшее?..
«Дивное создание» забилось в угол и с ужасом и удивлением взирало на обступивших его людей: полуголого Морфейла, окровавленного Джеггеда, размалёванную Орхидею...
— Что... Кто вы?! Ах, почему у вас такое короткое платье? Это же неприлично!
— Так... Кажется, мы прихватили её из 19-го века, — сообразил Морфейл. — Дитя волнуется, давайте устроим ей более подходящую обстановку.
Они оказались в огромном замке с электрокамином и африканскими масками на стенах. За окном, как грибы после дождя, из земли полезли небоскрёбы со стенами, увитыми плющом. На полу замка возникла пагода с золочёными куполами, ворота которой охранял египетский каменный сфинкс.
— Сынок! Сынок! — окликнула Орхидея Джерека, влюблённо взирающего на девушку из своего вожделенного 19-го века. — Почему она так испугана?
— Вы бы хоть однозначную пространственную привязку установили... — проворчал Джерек, превращая ландшафт во французское питейное заведение первой половины девятнадцатого.
— А это что? — полюбопытствовала Орхидея, ткнув пальцем в люстру.
— В те времена, — тоном знатока объяснил Джерек, — помещения могли освещать только такими штуковинами.
Орхидея достала из воздуха букет роз и протянула Амелии. Увидев это, девушка грохнулась в обморок.
— Мама, в то время так было не принято — доставать цветы из воздуха, — просветил Орхидею сын. — Барышня, разрешите представиться, меня зовут Джерек.
— Ах нет, оставьте меня, — зарыдала барышня и ещё больше забилась в угол.
Леди Кристия превратилась в очаровательного котёночка и принялась примурлыкиваться к Амелии. Амелия погладила котёнка, но когда тот стал слишком откровенно притираться к её волосам с явным намерением «причесать», в ужасе оттолкнула его, и Кристия вновь приняла своё обличие.
Аборигены Края Времени ещё продолжали обсуждать неожиданное явление девушки из прошлого, а Амелия только-только привыкла к более-менее похожему на её время помещению, в котором находилась, как вдруг за окошком замерцали странные огни, и во дворе приземлилась самая настоящая летающая тарелка. Из неё вышло существо около четырех футов высотой, с круглым телом без головы и рук, стоящее на четырех кривых ногах. В верхней части тела по всей окружности тянулся ряд круглых глаз, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга. Чуть ниже виднелось маленькое треугольное отверстие, похожее на рот. Окраска существа, в которой преобладали темные цвета, преимущественно грязно-коричневый с маленькими пятнышками зелени там и тут, резко контрастировала с ярко-голубыми глазами. Увидев это новое чудо, вошедшее в питейное заведение, Амелия снова лишилось чувств, а краевременцы принялись разглядывать инопланетянина и обсуждать, не слишком ли много гостей решило посетить их сегодня.
 |
 |
Едва пространство вокруг Амелии освободилось, а девушка приоткрыла глаза, к ней подошёл жаждущий признания Вертер и задал сакраментальный вопрос:
— Мадам, как Вы относитесь к поэзии?
После чего поразил викторианскую барышню строками наподобие следующих:
Власть игры —
Твоей усмешки тень,
Разум света
Убьёт последний день.
Крик души —
Веселья скучный сад.
Делать не спеши
Оргазма сильный яд!
Викторианская барышня, естественно, тут же снова упала в обморок...
 |
Остальные тем временем пытались наладить контакт с инопланетянином, которого, как оказалось, звали Юшарисп. Вернее, таково было его имя, а звали его обычно «тумбочкой с глазами». Но потом тумбочку превратили в девочку, и та принялась осваиваться со своим новым телом. Инопланетянин явно чувствовал себя не в своей тарелке. Ещё бы: его «тарелка» осталась за дверью заведения, «где-то под Выборгом».
— Господа, у нас проблема! — сообщил Морфейл. — Кто-то наведался на кухню и сожрал все переводящие пилюли!
К счастью, у инопланетянина оказался электронный транслятор...
— Ходят этим, — объяснили Юшариспу, указывая на ноги, — а берут — этим...
Тумбочка тут же активно принялась всех «брать», вопрошая: «Можно ли взять кого-нибудь ещё?»
— Я прибыл из далёких миров, — поведала она затем. — Скоро, очень скоро вся Вселенная свернётся сначала в точку, а потом в дырку!
— Откуда ты? Как называется твой мир? С чего ты всё это взял? — налетели на него с вопросами.
— Я не помню... Это было очень давно... Но это правда! Скоро вся Вселенная погибнет!
Разумеется, никто и не собирался ему верить (кроме Вертера, и без того уверенного, что всех их ждёт всё самое плохое), но развлечение это было неплохое, и краевременцы живо вступили в обсуждение этого философского вопроса.
— Предположим, я вас сейчас всех перережу, — добродушно предложил Джеггед, поигрывая кинжалом.
— Допустим, — согласились остальные.
— Я ведь смогу вас воскресить опять?
— Разумеется!
— А если я после этого зарежу ещё и себя? Ведь тогда действительно наступит Конец Света?
Остальные не смогли ничего возразить.
Кристия снова предприняла попытку «причесать» Амелию, но девушка оставалась непреклонной.
— Оставьте меня, у меня есть муж!
— Да не волнуйся, — успокоил Джеггед. — Твой муж скончался несколько тысяч лет назад, так что всё в порядке.
— Несколько тысяч — как?!. — поразилась Амелия и привычно лишилась чувств.
— Оставьте девушку в покое! — рявкнул на подбирающуюся к беззащитному телу Кристию профессор Морфейл.
— О, Браннарт, давайте с Вами! — перекинулась Кристия на новую «жертву», но Морфейл опрокинул на неё какую-то железяку, и она умерла.
— Через пять минут сам оживлю! — пообещал профессор широко раскрывшей от ужаса глаза Амелии. — А пока пусть отстанет.
— Господа, — обратилась к своим товарищам Железная Орхидея, — вам ещё не наскучила эта светящаяся штуковина на потолке?
В тот же миг люстра превратилась в висящий в воздухе огненный шар, а из стен французского кабака полезли маленькие зелёные крокодильчики. Пока Амелия глазела на всё это безобразие, какой-то доброжелатель воскресил Кристию. Кристия превратилась в здоровенного питона и придушила Морфейла, но профессора тут же воскресили обратно.
— Скажите, — спросила Амелия у профессора, уже начиная привыкать к этой сюрреалистичной обстановке, — я уже умерла?
— Возможно, когда-нибудь Вы и умирали, — пожал плечами Морфейл.
— Нет, а сейчас я — мертва? — не унималась девушка.
— Что Вы, милочка, — ответила за профессора Орхидея, — сейчас Вы как нельзя более живы!
— Что ж... — смирилась со своей участью Амелия. — Но могу я хотя бы попрощаться со своим мужем?
— Без проблем, — согласился Морфейл и направился с нею в прошлое.
Едва Амелия вернулась на Край Времени, её обступили Джерек, Орхидея, Морфейл, Джеггед и Кристия (Вертер тем временем беседовал с Юшариспом) и завалили вопросами, касающимися девятнадцатого века: об уровне технического развития, о Боге, о морали. Когда Амелия помянула имя Иисуса, Джерек извлёк из воздуха мифологический словарь и принялся читать: «сказочный персонаж», «сын Бога», «основоположник гипноза»...
Увидев картинку, Кристия ткнула в неё пальцем:
— Вот Вы говорите о какой-то «морали», а вон смотрите: он тоже голый!
— А кто такой Бог? — поинтересовалась Орхидея.
— Ну, — принялась объяснять Амелия, — это такое всемогущее существо, которое создало мир...
— Но я тоже всемогущий, — сказал Джерек.
— Сынуля, — произнесла Орхидея, — значит, ты тоже «сказочный персонаж»!
Кристия продолжала рассматривать иллюстрации, бытописующие историю Иисуса. Особенно возбудила её картинка «Добрый пастырь».
— А хотите — овечкой? — ласково предложила она Амелии.
— Как вы так можете?! — возмутилась девушка. — Ведь есть же мораль... есть же любовь...
— Милочка, — снова обратилась Орхидея к миссис Ундервуд, — а давайте я отдам Вам на некоторое время своего сына, и Вы его всему научите...
— Чему?!! — возмущённо вскричала Амелия.
— Морали, — как ни в чём не бывало ответила Орхидея. — А потом любви.
«Неутомимая наложница» тем временем приняла облик Джерека.
— А хочешь сам с собой? — предложила она «оригиналу», но была им грубо отвергнута.
Отняв у своего двойника энциклопедию, Джерек продолжил её листать. Вскоре у окончательно утратившего прежние устойчивые формы французского кабачка растаяла крыша, а в небе, прямо на облаке, появился старичок в красном тулупе, в красной шапке и с мешком на плече.
— Посмотри: это ваш Бог? — спросил он у Амелии, и та благоговейно перевела взгляд на небо. Да так и застыла с открытым ртом.
— Санта Клаус?.. — вымолвила она наконец.
Лорд Джеггед щёлкнул пальцами. За спиной Санта Клауса появился олень и принялся «расчёсывать» старичка. Амелия отвернулась. Джерек напустил на Кристию диарею и принялся «причёсывать» свою мамашу. К ним присоединился Джеггед. Браннарт Морфейл превратил Джеггеда, «причёсывающего» Орхидею, в оленя. Джерек вернул Джеггеду человеческий облик. Олень-человек, олень-человек, — продолжал менять обличия Джеггед, превращаемый Морфейлом и Карнелианом. В конце концов ему надоело это, и он материализовал бегемота-«парикмахера» и пристроил его к профессору, после чего вернулся к прежней беседе и принялся обсуждать, чем же всё-таки Бог отличается от Санта Клауса. Затем убил избваившегося от ухаживаний бегемота Морфейла и отдал труп на «причёсывание» истосковавшейся Кристии.
...тем временем Вертер нашёл благодарного слушателя в лице Юшариспа:
Здесь находят покой,
Забывая порочные сны,
Оставляя дорогу домой,
Навсегда засыпают мечты.
Обретая соблазн пустоты,
Виден путь в никуда,
Лишь скорее достичь глубины,
Убегая от бед навсегда.
Воскреснув, Морфейл отозвал в сторонку Орхидею и Джерека, проникновенно беседующих с Амелией (сынок хотел отправиться со своей возлюбленной в 19-й век, мать пыталась отговорить его от этой безумной идеи).
— Вам не кажется, что вся эта история с загадочными появлениями несколько странная? — полюбопытствовал он.
— Да вроде не впервой, — пожала плечами Орхидея.
— Амелия появилась здесь каким-то странным образом, — не унимался профессор. — Она говорит, что помнит какую-то тень в своей спальне. Это мог быть только кто-то из нас шестерых, и у меня такое подозрение, что Джеггед что-то недоговаривает по поводу её появления здесь. Давайте отправимся в момент её исчезновения из своего времени и попытаемся поймать эту тень. Мы встанем по разные стороны от неё, и ей некуда будет деться.
— Девятнадцатый век от вас никуда не убежит, — попытался отговорить их от этой затеи оказавшийся рядом Джеггед. — Вы можете в любой момент вернуться в то же самое время. А сейчас вы говорите о более серьёзных вещах: может Джерек навсегда уйти в прошлое и стать там смертным или нет.
— Этот разговор тоже от нас никуда не денется, — возразил Морфейл. — В наше время мы всё равно так или иначе ещё вернёмся.
С этими словами, прихватив с собою Джерека и Орхидею, профессор отправился в спальню Амелии за минуту до того, как она была оттуда похищена. А Джеггед, когда они исчезли, направился в то же место, но за две минуты до этого...
...они увидели только тень, исчезающую одновременно с Амелией...
— Не беда, — сказал профессор. — Отправимся ещё на пять минут назад.
Но и теперь их ждало то же самое разочарование.
Так повторялось несколько раз. Наконец, сдавшись, Морфейл и его товарищи вернулись в родное время.
— Есть люди, не подверженные эффекту Морфейла, — рассказывал Джеггед. — Это связано с определённым геном, который есть у одних, но нет у других. Этот ген может быть в активизированном и неактивном состоянии.
— А что это такое — ген? — поинтересовалась миссис Ундервуд.
— Это такие маленькие штучки, которые есть в каждом человеке, — объяснил Джеггед. — Они называются мидихлорианы и позволяют контролировать Великую Силу. Ну, в общем, все всё поняли... Так вот, я собираюсь всех спасти, но сделаю я это только непосредственно за минуту до Конца Света. Да, миру грозит гибель, но я смогу его спасти! Вот только есть одна маленькая проблема: поэты задолбали...
С этими словами он покосился в сторону Вертера, упоённо декламирующего Юшариспу очередную ахинею в таком духе:
Шар взлетел и лопнул!
Тихо вслед взорвалась мысль, —
Завертелось солнце странно,
Кто-то шепчет: Улыбнись!
Яро смерть кидает камни,
Омут жизни вновь разбит,
Под игрой укрылась тайна —
Осколок больше не болит!
— Успокойтесь: скоро мы все взорвёмся! — сообщила Орхидея.
Кому-то пришло в голову проверить информацию, которую поведал им Юшарисп. Была только одна загвоздка: организм инопланетянина, и его нервная система в том числе, был полностью переделан в человеческий, поэтому значительная часть информации о Конце Света, которой он мог располагать, была недоступна, и на все вопросы на эту тему он отвечал «я не помню». А превратить его обратно в глазастую тумбочку никто не мог, так как никто не представлял, как это существо должно функционировать. Поэтому было принято решение в срочном порядке адаптировать Юшариспа к условиям Края Времени, научив его пользоваться всемогуществом, чтобы он сам смог принять свой изначальный облик. Что он и не замедлил сделать. А Морфейл принялся считывать информацию с его мозга.
Сначала это была сплошная череда воспоминаний от внутрисемянного существования до вылупления и далее. Потом процесс ускорили, и вскоре добрались до самого важного. Но для начала пришлось сопоставить хронологию его родной планеты с земной. Оказалось, что один человеческий год равен его секунде. Также выяснилось, что Вселенная постепенно «схлопывается», и звёздные системы гибнут одна за другой, а Юшарисп летает от планеты к планете, чтобы предупредить об этом.
— Сколько же ещё осталось нашей планете? — спросил Морфейл.
— Полтора часа по вашему времени, — ответила тумбочка.
...и Край Времени погрузился в молчание...
 |
 |
 |
— Что же нам теперь делать? — спросил кто-то.
— У меня был хвостик-антенна, — ответил Юшарисп, — но, когда я был девочкой, он отломался. И теперь я не могу вспомнить самого главного. Можно я теперь буду думать свой хвостик, а вы его считаете с моего мозга и восстановите?
— Мы адаптировали тебя к нашему миру, — рассказала Орхидея, — так что ты и сам можешь это сделать.
Инопланетянин восстановил себе хвостик, и тут на него снизошло озарение.
— Я вспомнил! — радостно крикнул он. — Я вспомнил самое главное! Мы должны любить друг друга и делать то, что мы любим! Только тогда мы сможем спастись!
— Но я и так делаю то, что люблю, — проговорила Кристия, ласково «причёсывая» то, что было у Юшариспа вместо «волос»...
— Вот ведь, блин, хиппи обдолбанный, — буркнул Морфейл, глядя на впавшего в нирвану инопланетянина.
— Господа, я нашёл, что такое «мораль»! — разочарованно воскликнул Джерек, появляясь из закутка, где они проникновенно беседовали с Амелией. — Это всего лишь список правил...
— Но как же так, — не может понять миссис Ундервуд. — Ведь нельзя же чисто физически «причёсывать» друг друга! А как же любовь, уважение?..
— Ты права, — соглашается леди Кристия. — Чисто физически — это так скучно...
— А что такое «любить», «уважать»? — интересуется Джеггед.
— Ну, это значит, не делать тому, кого любишь, ничего плохого, — объясняет Амелия.
— Но вот смотри, я же могу убить, допустим, леди Кристию, — Джеггед демонстрирует это на практике, швырнув в Кристию пучок молний, — а потом воскресить, — это тоже осуществляется немедленно. — Нам обоим это доставляет удовольствие, не правда ли?
— Ах, — вздыхает Кристия, — молнии — они такие щекотные, они так возбуждают!
— Так вот, то, что я это делаю — это тоже плохо? — спрашивает Джеггед.
Амелия впадает в задумчивость.
— Вот ты, например, меня уважаешь? — продолжает лорд Канариа.
— Нуу... да...
Джеггед материализовывает гранёный стакан с водкой и протягивает девушке.
— Тогда выпей.
Амелия послушно осушает стакан.
— Эй, — кричит Джерек Морфейлу, — я тебя тоже уважаю! И больше никогда не буду ничего кидать тебе на голову!
— Вот вы говорите, — немного захмелев, начинает Амелия, — что вы можете творить свои миры и что вы всемогущи. А нам рассказывают про Бога, Создателя. Может, нас тоже создал кто-то вроде вас?
— Всё может быть, — соглашается Джеггед.
— Мама! — зовёт Джерек. — Амелия рассказала мне об их обычаях... Ты не представляешь, какие они там дикари! Вот скажи, ты бы стала заставлять меня, твоего сына, всю жизнь прожить с одним гоминоидом, даже если бы он мне наскучил?
— Ты что, сыночек! — возмущается Орхидея, ласково потрепав его волосы. — Я же люблю тебя, как же я могу допустить такое безобразие?!
Затем Джеггед вступил с Морфейлом в очередную научную дискуссию о том, кто сможет пережить Конец Света. Морфейлу не захотелось растрачивать доводы, и он просто убил надоедливого лорда Канариа. Госпожа Кристия принялась «причёсывать» труп.
— Ах, какой мужчина! — восхитилась она. — У него даже у мёртвого... волосы дыбом!
— Это они просто подкоченели немножко, — объяснил профессор.
— Какая прелестная картина, — восторженно заявила Железная Орхидея, глядя на труп. — А давайте обсадим его цветочками!
Вокруг мёртвого Джеггеда появилась изящная клумба.
— И большой еловый веник ему в жопу, — добавил Морфейл.
Запахло хвоей.
— А зачем веник? — удивилась Орхидея.
— Чтобы, когда он оживёт, у нас была небольшая фора, — объяснил профессор. — Пока он веник вынет...
Юшарисп между тем беседовал с Амелией о чувствах.
— Когда-то, — поведал он, — у нас было очень много чувств. Но они постепенно растрачивались... и растрачивались... и растрачивались... А потом Вселенная стала сворачиваться, и я решил отправиться в путь, чтобы рассказать всем-всем-всем, что они должны научиться любви, а то их мир погибнет так же, как наш. Я вижу, Вы тут единственное существо, по-настоящему полное чувств! Я верю, вы переживёте гибель Вселенной!
— Вот ведь хиппи обдолбанный, — снова вздохнул Браннарт. — Бывал я в шестидесятых годах двадцатого века, у них только фри-лав на уме...
— А давайте укоротим ему хвостик! — предложила Орхидея.
— Нет, давайте удлинним! — захлопала в ладоши Кристия. — И «причешем»!
— Лучше сделаем несколько хвостиков, — добавил Джерек. — Чтобы на всех хватило.
— Может, оживим его? — сжалилась Орхидея, кивнув на обсаженный цветами труп. — А то скоро вонять начнёт...
— Давайте лучше заморозим, чтобы не вонял, — выдвинул контрпредложение профессор.
Но Орхидея всё-таки щёлкнула пальцами, и Джеггед поднялся.
— Веник-то вынь, — недовольно буркнул профессор.
— Эти ваши глупые шуточки вам не помогут, — произнёс лорд Канариа. — Только я знаю, как спасти этот мир, но я скажу вам об этом только за минуту до Конца Света. Нет, за две минуты... И спасутся только те, кого я захочу спасти.
— А какое ты имеешь право распоряжаться нашими жизнями? — возмутилась Железная Орхидея. — Ну-ка давай рассказывай, что ты там придумал!
— А зачем вы живёте?
— Чтобы творить прекрасные вещи, — и Орхидея создала стаю радужных бабочек, кружащихся над клумбой, где недавно лежал Джеггед.
— Почему бы вам не сотворить всё, что вы можете, прямо в этот момент? А если что-то не успели, вернуться опять в этот же момент, и опять, и опять... Зачем вам какое-то будущее?
— Ну, знаешь ли... Это наше личное дело, как нам проводить время, и не тебе распоряжаться нашими жизнями.
— А то опять прибьём и воскрешать до Конца Света не будем, — пригрозил Морфейл. — Тогда хотя бы все вместе сдохнем.
— Ничего не получится, — ухмыльнулся Джеггед. — Вы знаете, почему некоторые из нас не подвержены эффекту Морфейла? Потому что у вас стоит якорь в этом мире, к которому вы каждый раз возвращаетесь после смерти. А кто вам сказал, что мой якорь находится здесь? Так что, когда вы меня убьёте, я просто воскресну в том мире, где находится мой якорь.
— Ага, — хмыкнул Морфейл, — а если мы тебя воскресим здесь, ты что — будешь одновременно и там, и тут?
— Мы вообще находимся одновременно во всех временах, в которых были.
— А если мы опять тебя убьём, ты опять отправишься в прошлое ставить якорь?
— Конечно!
— И так до бесконечности! — вздохнула Орхидея. — Тысячи лет ставить якорь... И кто-то ещё говорил нам о бессмысленности нашего существования...
— Вы просто мало что знаете. Существует Патруль Времени, который не допускает парадоксов в пространственно-временном континууме. Он исправляет все возникающие флуктуации, чтобы ткань Времени не была разорвана. А я — важное звено в ней, поэтому мои эксперименты приведут к тому, что моё существование будет сбалансировано, и я снова смогу жить нормальной жизнью.
— По-моему, тебя просто веник перевозбудил, — печально констатировал Морфейл. — Вот смотри... Господа, подвиньтесь! — Джерек и Кристия, заслонявшие от взгляда профессора Амелию, послушно расступились. — Небольшой научный эксперимент. Ведь её якорь находится в 19 веке, не так ли? — Джеггед кивнул. — А если нам сейчас убить девушку? — Амелия взвизгнула и прижалась к Джереку. — Она, получается, должна вернуться в свой век?
— Не надо убивать девушку, — грудью заслонила её Орхидея.
— Только эксперимента ради, — объяснил Морфейл. — А потом можете снова воскрешать.
Орхидея подвинулась, и Морфейл убил Амелию молнией. Труп её остался лежать на руках Джерека. Профессор исчез на некоторое время, а потом вернулся.
— В 19 веке её нет, господа, — сообщил он. — Никакой якорь не вернул её обратно. Можете воскрешать.
— Что это было? — удивлённо спросила девушка, озираясь по сторонам.
— Ничего страшного, ты просто заснула, — ответил Джерек.
— Ничего страшного, ты просто немножко умерла, — одновременно с ним ответила Орхидея.
— У меня тут появилась одна идея, — сообщил Джерек. — Морфейл, отведите-ка девушку в её родное время, а я кое-что проверю.
Морфейл отправил Амелию в прошлое. Джерек извлёк из воздуха старинный револьвер и приставил себе к виску.
— Сейчас я застрелюсь, — сказал он. — Пожалуйста, не воскрешайте меня минут двадцать.
— Что это ты такое задумал, сынуля? — поинтересовалась Орхидея. — Оставь эти глупые затеи, добром это не кончится!
— Ровно через двадцать минут можешь меня воскресить, — успокоил её Джерек. — А пока...
Прогремел выстрел. Кровь и мозги разлетелись из пробитого черепа, и Джерек рухнул на пол.
— Вот ведь, блин, — покачала головой мать. — Обои испачкал...
Она щёлкнула пальцами, приводя обои в первозданный вид.
— Не мог придумать более эстетичного способа, — проворчал Морфейл. — Эх, молодёжь, молодёжь...
— А если он того, — поинтересовался Юшарисп, — совсем умрёт?
— Я ему дам — умереть! — погрозила трупу кулаком Орхидея. — Убью тогда гадёныша!
И, оставив мёртвого Джерека одного, они отправились в палеозой покурить...
— Сынуля, вставай! — вернувшись, сказала Орхидея мертвецу. — Да за собой не забудь прибрать... — брезгливо добавила она, глядя на кровавые потёки: пока они были в прошлом, труп немного сполз по стенке, и на ней снова появились желтовато-красные разводы.
— Что же ты творишь-то, — отчитывал юнца Джеггед. — Маму бы пожалел...
Джерек послушно принялся жалеть маму... ну, то есть, «причёсывать»...
— Нашёл время! — отстранилась мать. — И для чего я тебя только рожала?!
— Для интереса, разумеется, — ответил Джерек. — Нам ведь было с тобой интересно?
— О да! — ностальгически закатила глаза Орхидея, поправляя причёску...
— А если бы я ещё знал своего папулю, я был бы просто счастлив...
— Меня всё-таки интересует этот вопрос, — задумчиво произнёс Джеггед. — Чем же люди отличаются от этих их «богов»?
— В душе не... «причёсываю», — проворчал профессор.
— Ой, это что, новый способ? — восторжено запрыгала Кристия, хлопая в ладоши.
— Амелия так и не вернулась? — спросил Джерек.
— Нет, — ответил Морфейл. — И это странно, ведь прошло уже больше двадцати минут... Пойду-ка приведу её сюда.
— А всё-таки, сынок, — поинтересовалась Орхидея, — что же ты хотел узнать своим этим дурацким экспериментом?
— Неважно, — загрустил вдруг Джерек. — Всё равно у меня ничего не получилось... Я просто хотел узнать, не вынесет ли меня после смерти в девятнадцатый век...
Тут вернулся Морфейл с Амелией. Джерек обнял свою возлюбленную, отправился с нею в сотворённый им уютный мирок, повесил огромную огненную надпись «НЕ БЕСПОКОИТЬ!!!» и принялся обучать Амелию «парикмахерскому искусству»...
— У нас осталось всего полчаса, господа, — сообщил Джеггед. — А потом будет глобальный кирдык.
— Но ты же, конечно, всё сумеешь исправить, — язвительно заметил Морфейл. — У тебя же якорь в жопе!
— Веник у него там еловый, а не якорь, — поправила Орхидея, водружая веник на прежнее место.
— В п... хомячка! — щёлкнул пальцами в её сторону Джеггед.
— Из п... хомячка! — торжествующе заявила Орхидея, щёлкая пальцами.
Джеггед махнул на всё рукой и отправился в прошлое.
— Я вернусь! — гремел над Землёй его удаляющийся голос. — Я вернусь ровно за две минуты до Конца Света и спасу этот мир! Но из вас я буду спасать далеко не всех!..
Джерек и Амелия вовсю наслаждались новыми «причёсками».
— Я поняла, что такое мораль на самом деле, — прошептала Амелия в одном из кратких перерывов. — Я всё поняла, когда у меня появился настоящий мужик! Я наконец-то могу заниматься «парикмахерским искусством» с кем хочу, вот какая я целомудренная!
— Простите, я не очень понимаю ваш язык, — с акцентом произнёс подглядывающий за ними Юшарисп. — Вы не объясните мне, что это такое — «яйцо ламудренное»?
С другой стороны появилась Неутомимая Наложница Кристия и попыталась присоединиться к процессу.
— Смойся! — прикрикнул на неё Джерек, сооружая гигантский унитаз и дёргая шнур. Кристия удалилась в бурном потоке. — Я хочу, наконец, пожить немного как нормальный человек!!! — гневно кричал он им вслед.
— Это что же, как амёба?! — донёсся из недр унитаза быстро удаляющийся голос.
— У нас так мало времени, — прошептал Юшарисп, обращаясь к Морфейлу, занятому очередными научными исследованиями. — Готовы ли вы научиться любви и спастись? Кхе-кхе!!! — повысил он голос. — Учёные всегда игнорируют тумбочек?!
— Я вас слушаю, — отвлёкся, наконец, от своих занятий профессор.
— Вы учёный, а я — неведома зверушка, — робко продолжил инопланетянин. — По-моему, нам следует объединиться...
Но тут появилась Кристия.
— Браннарт, — сразу взяла она быка за рога, — мир скоро погибнет... Давайте хотя бы напоследок!..
И неприступный профессор сдался.
— «Парикмахер-пати»!!! — раздался голос с небес, и жители Края Времени вняли этому разумному совету: профессор принялся «причёсывать» превратившуюся в котёночка Кристию, Амелия продолжала развлекаться с Джереком, даже не услышав гласа с неба, а Вертер принялся за хвостики «неведомой зверушки».
Заметив, что Джерек умудряется продолжать даже после того, как все закончили, Кристия воспылала минутной ревностью.
— А что б ты делал, будь у тебя не такая большая «расчёска»? — завистливо спросила она и щёлкнула пальцами. — Минус десять!
— Плюс двадцать! — щёлкнул пальцами Джерек.
— Под ноль!
— Баба! — невозмутимо ответил юноша, превращаясь в женщину и не отрываясь при этом от своей возлюбленной.
— Тогда она — гермафродит! — щёлкнула пальцами Кристия на Амелию.
— Снова баба, — хмыкнула Джерек, возвращая Амелии её изначальный вид и превращая Кристию в таракана — безногого и безмозглого.
Таракан печально шевелил усиками.
— Задолбали со своими тараканами, — молвила Орхидея, превращая таракана в Кристию.
Романтический вечер. Амелия и Джерек сидят за столиком в кафе.
— Музыка! — щёлкает пальцами Джерек, и рядом появляется Юшарисп с гитарой в руках.
— Свечи! — совершенно адаптировавшись к условиям Края Времени, щёлкает пальцами Амелия.
— Шампанского!
— И мужика со скрипкой!!! Впрочем, нет, зачем скрипка, если у нас есть гитара?..
— ...и тумбочки летучие о чём-то голосят... — тихонько напевает Юшарисп.
— Господа! — обратился Морфейл к присутствующим. — Я полагаю, Джеггед был в чём-то прав, и на самом деле не все подвержены выкидыванию в будущее. Это нужно проверить. Тогда те, кто не подвержен этому эффекту, могут свободно отправляться в далёкое прошлое и жить там обычную человеческую жизнь, а когда состарится, возвращаться в наше недалёкое прошлое, обновлять запасы энергии и своё тело и возвращаться назад. — «А если мы закинемся, нас не выкинет?» — поинтересовался Джерек, но профессор не обратил на него внимания: — А остальным придётся сразу направляться в то прошлое, когда мы уже существовали, доживать там до нынешнего времени и снова возвращаться в прошлое.
— Но ваш коллега... — начала было Орхидея.
— Тамбовский волк ему коллега! — прервал Браннарт. — У вас будет ещё очень много времени на то, чтобы наслаждаться жизнью. В худшем случае — почти неограниченное время, чтобы придумать что-нибудь получше. Но, повторяю, для начала нам нужно проделать эксперимент...
Все, кроме Юшариспа, направились в двадцать пятый век и уселись там на фиолетовую травку под зелёными небесами. В беседах и взаимном «расчёсывании» прошли десять минут. Вертер, Кристия и Морфейл самопроизвольно вернулись в своё время, Орхидее, Амелии и Джереку пришлось делать это самостоятельно, что говорило об их невосприимчивости к эффекту Морфейла.
— Я не хочу быть тумбочкой, — раздался жалобный голос Юшариспа. — Верните меня обратно в девочку!
Морфейл щёлкнул пальцами, и инопланетянин снова стал девочкой.
— А другие миры, по которым ты собирался лететь, ещё существуют? — спросил профессор. — Мы можем отправиться пока туда...
— Я не знаю, — ответил инопланетянин. — Мы можем проверить.
Они вдвоём уселись в летающую тарелку и взлетели. Но оказалось, что Край Времени находится в самом центре Вселенной, а весь остальной мир уже давно схлопнулся... Поэтому им пришлось возвращаться обратно.
Джерек водрузил здоровенную башню Биг-Бэна и завёл на ней будильник на время за две минуты до Конца Света.
— Когда прозвенит будильник, — объяснил он, — мы с Амелией направимся в девятнадцатый век... или в палеозой... и будем там жить!
— Не смей! — вскричала Орхидея. — Там же грипп! Ты простудишься!
— Я сделаю прививку, — сказал Джерек. — Привит! — щёлкнул он пальцами.
— Отвит! — щёлкнул пальцами Морфейл.
— Привит! — повторил Джерек.
— Отвит!
— Привит!
— Отвит!
— И клизму с сахаром!!! — заорал Джерек.
— И веник в жопу! — махнул рукой Морфейл.
— Из п... хомячка!!! — крикнула Орхидея.
— Ой, мама, что это у тебя вывалилось?.. — удивлённо произнёс Джерек.
Прозвенел будильник.
Вернулся лорд Джеггед.
Профессор вычленял нужные гены из хромосом Орхидеи, Амелии и Джерека.
Вертер Де Гёте между делом «причёсывал» профессора.
Кристию умудрился «причесать» какой-то невесть откуда взявшийся призрак.
Джеггед, Амелия и Джерек отправились в девятнадцатый век, решив время от времени подновлять тела и запасы энергии в будущем.
Орхидея не пожелала уходить туда, где вонь, вши, болезни и мораль, и вместе с остальными краевременцами отправилась в своё недалёкое прошлое, чтобы прожить очередные десятки тысяч лет до Конца Света, а затем вернуться обратно (Патруль Времени позаботился о том, чтобы это не создавало парадоксов и на Краю Времени не наплодилось бесчисленное количество дубликатов Орхидеи, Морфейла, Вертера и оставшегося с ними Юшариспа). Но напоследок она взяла пробу ДНК Джеггеда.
— Джеггед — твой отец! — сообщила она сыну на прощанье.
И Джерек был счастлив...
 |
P. S. А Морфейлу за спасение мира присудили коллективное расчёсывание в течение целого месяца...
Текст размещён с разрешения автора.
